КРЫМСКОЕ ХАНСТВО в период правления Шагин-Гирея

9870 St Vincent Place, Glasgow, DC 45 Fr 45.

+1 800 559 6580

Крымское ханство в период правления Шагин-Гирея

Читать дополнительно о Крымском ханстве :

* Крымское ханство: краткая история; * Крымские ханы

* Крымское ханство В РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЕ 1710-11 года

Российские военные и дипломаты о статусе Крыма в период правления Шагин-Гирея

XVIII век - один из интереснейших и блистательнейших периодов истории нашего Отечества. Именно в это время была создана и окрепла великая евразийская держава, именуемая Россией. В XVIII столетии были решены многие важнейшие геополитические проблемы, одной из которых были выход и закрепление России в Северном Причерноморье.

Как известно, в ходе русско-турецкой войны 1768-1774 гг. российские войска оккупировали Крымское ханство. Тем не менее, оно не было ликвидировано, и последовал почти десятилетний период номинальной независимости этого государства. Санкт-Петербург рассчитывал на превращение Крымского ханства в "буферное" государство между двумя великими державами - Российской и Османской империями. Однако на практике все оказалось намного сложнее.

В Крыму быстрыми темпами происходила ревизия договоров 1772 (российско-крымский мирный договор) и 1774 (Кючук-Кайнарджийский российско-турецкий мирный договор) годов. Османская империя возобновляет назначение крымских судей и таможенных чиновников. Поступают сведения о действиях Девлет-Гирей-хана: он готовит лодки для предполагаемых десантов в Еникале и Керчь с таманской стороны. Хан отказался признать договор, заключенный с Россией в 1772 г., и объявил кабардинцев своими подданными. Одновременно, угрожая разрывом, Турция потребовала от российского правительства "...отступить от независимости татар, возвратить Кинбурн и оставить ей во владение Таман" [1]. Фактически над Крымским ханством была восстановлена власть турецкого султана.

В конце 1776 г. российским руководством было принято решение посадить на ханский престол своего ставленника. Тем более, что подходящая кандидатура уже была - калга-султан (наместник крымского хана на Кубани, второе лицо после хана в крымской иерархии) Шагин-Гирей. О присоединении Крыма к России в то время не могло идти и речи, так как, во-первых, оставались не ратифицированными многие пункты весьма выгодного для России договора 1774 г.; во-вторых, аннексия Крыма привела бы к серьезным внешнеполитическим осложнениям; в-третьих, подобные действия означали бы начало крупномасштабной войны с Османской империей, а к войне Россия была не готова.

В марте 1777 г. с помощью российских войск Шагин-Гирей стал крымским ханом. С этого времени началась последняя, очень короткая и драматичная, глава в истории крымской государственности. В Петербурге было решено предоставить Шагин-Гирею полную самостоятельность во внутренних делах, в то время как внешняя политика ханства должна была согласовываться с российским посланником. Таким образом, можно говорить о наличии в то время некоторых элементов российского протектората над Крымским ханством, так как важнейшим признаком двусторонних отношений, основанных на договоре о покровительстве одного государства над другим, считается делегирование протектору своих внешнеполитических прав.

Один из главных сторонников предоставления независимости Крымскому ханству граф Н. Панин после избрания Шагин-Гирей-хана отмечал, что данное избрание будет способствовать действительной независимости Крымского ханства [2]. О том, что Екатерина II действительно решила предоставить относительную самостоятельность хану в решении внутренних проблем, свидетельствует рескрипт командующего 2-й армией графа П. Румянцева-Задунайского князю А. Прозоровскому (командующему российскими войсками в Крыму) от 3 июня 1777 г.: "Ея Величество, знав лично в настоящем хане достоинство и лучшее сведение, которое имеет он ко управлению того края, позволяет ему с полною свободою там владычествовать; а по сему заключению весьма себя отдалять вам надобно, чтоб вмешиваться в дела хана и ханства, как для нас побочные..." [3].

А. Прозоровский - не политик, а военный. Он подчиняется прямому приказу своего командующего. Однако там, где этого требует безопасность российских войск, князь не церемонится с крымскими властями. Так, от еникольского обер-коменданта Шестакова Прозоровский требует взятия под охрану в стратегически важном крымском городе Козлое не только складов, но и осуществления полицейских функций [4].

Между тем Шагин-Гирей-хан начал проводить в Крыму радикальные реформы. Он принял решение ввести наследственное право на ханский престол (что противоречило русско-турецкому мирному договору и лишало крымскую знать возможности влиять на выбор ханов), начал обустройство новой столицы в Кафе. Но главное - хан решил создать регулярную армию по российскому образцу. Все это усилило налоговый пресс на население ханства, все доходы ханства отдавались на откуп. Создание армии стало последней каплей, переполнившей чашу терпения татар. Муштра была для степняков сущим адом. Поэтому не случайно, что первое восстание против Шагин-Гирей-хана началось именно в армии.

Для российского правительства бунт и его масштабы явились неприятной неожиданностью. Тем более, что назначенный в Стамбуле новый крымский хан Селим-Гирей вместе с турецким флотом отправился в Крым. Российское командование сумело предотвратить высадку турецкого десанта. Русские корабли, уступавшие турецким по количеству, удачно крейсировали вдоль побережья. А турецкому ставленнику Селим-Гирею хотя и удалось высадиться в Кафе, но вскоре под ударами верных Шагин-Гирею отрядов ему пришлось бежать в Балаклаву, а затем обратно в Турцию.

Еще в октябре 1777 г., когда бунт только начинался, кн. А. Прозоровский писал гр. П. Румянцеву-Задунайскому: "...Я осмелюсь вашему сиятельству доложить, что на таком основании как ныне никогда татара покойны не будут, и Империи нашей больше вреда, нежели пользы принесут... Разве когда большая часть их истребится и другое правление здесь сделано будет" [5]. Впервые после заключения Кючук-Кайнарджийского мира мы видим в официальном документе робкую попытку российского должностного лица предложить аннексию Крыма.

Вероятно, уже в то время некоторые политические деятели в России склонялись к присоединению ханства к империи. Так, в конце 1777 г., в переписке с Бакуниным, секретарь императрицы А. Безбородко отмечал, что идея с независимостью Крыма являлась ошибочной и что сейчас необходимо думать о присоединении этой территории к России [6]. Развитие бунта и попытки Османской империи активно вмешаться в крымские дела заставили командующего русскими войсками на полуострове Прозоровского обратиться к наместнику Екатеринославского наместничества Г.Потемкину с более конкретными предложениями: "Мне кажется, тогда можно обнародовать им [татарам. - Р.Д.] манифест, что ея императорское величество, в наказание все их продерзостей и преступлений против себя, берет Крым в вечное подданство, а их из милосердия отпускает в Бессарабию или на Кубань, куда двор заблагорассудит и так бы всех их и вывесть отсюда" [7].

К началу 1778 г. и Румянцев-Задунайский пришел к выводу, что сохранять далее независимость Крыма невозможно: если Крымское ханство будет считаться независимым, "война будет бесконечная, натурально и бесполезная". Поэтому он просил императрицу "ускорить решительным о Крыме определением, а между тем помышлять о всех потребных на случай войны приуготовлениях" [8].

Другая часть российского политического истеблишмента считала нецелесообразным присоединение Крыма к России. Они полагали, что ханство необходимо экономически и политически привязать к России при номинальном сохранении его независимости. Вероятно, к этой группе политиков относились в то время Г. Потемкин, вице-канцлер П. Остерман и некоторые другие. Данная тенденция в российской политике начала 1778 г. стала преобладающей. Об этом говорят мероприятия по выводу из Крыма христиан, которые держали в своих руках основную массу торговли, промышленности и финансов государства. А. Прозоровский эту перемену не понял. Он продолжал настаивать на изменении статуса Крыма: "На позволение, если то так выводить отсюда христиан, осмелюсь вам, светлейший князь [Г. Потемкин. - Р.Д.], доложить, что когда Крым возьмется в подданство... они будут первые здесь жители, почему кажется и выводить их отсюда бы уже незачем" [9]. В своем рапорте Румянцеву от 11 марта 1778 г. Прозоровский вообще фактически отказывается выполнять прямой приказ командования по выводу христиан из Крыма: "Касательно христиан, об уговоре коих на выход ваше сиятельство предписывать изволите, то к сему в теперешнем положении дел и приступить не можно, разве Крым в другое состояние высочайший двор примет... Ныне же не только правительство, но и хан не соглашается на сие, и я лучше почитаю его светлость склонить можно с хорошим определением оставить ханство, как на то он приступит" [10]. Вскоре после этого Прозоровский был отозван в Россию.

Наконец, в начале 1778 г., мятеж был подавлен. Напряжение в ханстве, однако, сохранялось, хоть и не перерастало в открытое вооруженное противостояние. Позиция Шагин-Гирея была тем более уязвимой, что он так и не был признан турецким султаном. С середины 1778 г. дипломатическая активность России была направлена на решение именно этой проблемы. Время было выбрано весьма удачное в связи со сложившейся внешнеполитической обстановкой в Европе. Разгоралась борьба между Берлином и Веной за баварское наследство. Эта борьба грозила перерасти в общеевропейский пожар. Османская империя также пыталась воспользоваться ситуацией в свою пользу, стремясь к пересмотру условий Кючук-Кайнарджийского договора. Но роль России в европейских делах была слишком велика. Ни одна группировка в такой ситуации не могла себе позволить с ней ссориться.

На Стамбул было оказано общее дипломатическое давление нескольких европейских держав, которое вынудило его быть более сговорчивым в вопросе ратификации статей Кючук-Кайнарджийского договора и признания Шагин-Гирея ханом Крыма. При этом российский резидент (посол) в Крыму А. Стахиев отмечал: "Ханское искание, чтобы владычество его учинилось неподверженным своенравию народному, есть весьма нежное дело и зависящее от внутреннего порядка, которого без указания ожидать не можно, для сего и нужно, чтобы татары согласились между собой на постановление формы правления под гарантиею обеих высоких Империй, в котором могут ясно предписать как ханские, так и народные права и долг, равно как и заградить себя от злоковарных и возмутительных происков со стороны множества пребывающих здесь отставных татарских ханов и султанов..." [11]. Таким образом, чтобы укрепить положение своего ставленника в Крыму, российские власти готовы были даже ограничить власть хана неким подобием конституции. Однако этого не потребовалось. В марте 1779 г. в так называемой разъяснительной Айналы-Кавакской конвенции были подтверждены основные пункты Кючук-Кайнарджийского договора. Султан оставался духовным главой татар и должен был утверждать хана. Однако в конвенции говорилось, что избранного татарами хана султан должен утвердить в любом случае. Таким образом, Шагин-Гирей был признан в Стамбуле крымским ханом. По условиям конвенции Россия обязалась вывести свои войска из Крыма, что и было сделано к концу лета 1779 г.

После признания независимого крымского хана и вывода российских войск с полуострова Османская империя уже не могла открыто поддерживать протурецкую группировку в ханстве. Это, конечно, не означает, что Стамбул решил отказаться от своих планов возврата Крымского ханства в сферу турецкого влияния. Просто методы изменились. Порта начала активно проводить подрывную деятельность на Таманском полуострове и Кубани, где сепаратизм был издавна очень силен. Наряду с подобными мероприятиями усилилась работа по дискредитации хана в глазах народа через мусульманское духовенство и дервишей (нищие проповедники, почитаемые у мусульман). Это было тем более легко, что хан своей политикой и так вызывал всеобщее неудовольствие. Ужесточение налогового бремени и произвол откупщиков, введение в обиход медных денег и рекрутский набор - все это не способствовало популярности хана. Но, вероятно, наибольшее возмущение татар, особенно знати и духовенства, вызывало стремление хана поступить на службу к российской императрице. Надо сказать, что в то время считалось обычным явлением, если государи небольших стран получали чины опекавших их могущественных государств. Поэтому Шагин-Гирею, получившему европейское образование, подобная прихоть казалась естественной. Для татар это было непонятно и унизительно. Как владетельный и "самостоятельный" хан, избранный "всем народом", может поступить на службу, да еще к "неверным"?! В то же время российское правительство посчитало, что при удовлетворении просьбы хана влияние России в регионе еще более усилится. Вряд ли при принятии решения были проведены консультации со специалистами по мусульманскому Востоку. Иначе не была бы допущена столь грубая ошибка.

Просьба хана была удовлетворена в октябре 1781 г.: "И как многие из владетельных князей и их фамилий в службах коронованных глав находятся, то ея императорское величество в сем уважении и в удовлетворении желанию ханскому, всемилостивейше пожаловала сему владетелю чин капитана гвардии Преображенского полка..." [12]. Выпросив у Екатерины II капитанский чин, Шагин-Гирей тем самым оказал себе медвежью услугу. И так всегда недовольная знать еще более возроптала: раз Шагин-Гирей удостоился чина в русской армии, то он в силу уже одного этого не может далее оставаться крымским ханом и поэтому пусть переходит на русскую службу. Первые волнения начались на Кубани. Дело дошло до того, что ногайские орды стали нападать на русские пограничные посты. Командующий российскими войсками на Кубани Ф. Фабрициан в своем письме крымскому послу П. Веселицкому призывает последнего воздействовать на хана для удержания этих орд в границах ханства. В противном случае он обещает принять военные меры к усмирению ногайцев [13].

Османская империя официально заняла в ходе этого бунта выжидательную позицию, хотя по неофициальным каналам оказывала бунтовщикам финансовую и военную поддержку. Из доклада подполковника Лешкевича становится ясно, что к лету 1781 г. почти все ногайские орды перестали признавать свою зависимость от Крыма [14]. Это было слишком. Российские войска переправились через реку Кубань и начали силой оружия принуждать ногайцев к покорности хану. Обескровленная область практически не оказывала сопротивления. Большая часть ногайцев предпочла покориться. Кучка непримиримых с семьями ушла в горы. Наряду с этим российская императрица уведомляла Шагин-Гирей-хана в своем к нему покровительстве: "Ваше превосходительство имеете воспользоваться сим примечанием для успокоения его светлости [хана. - Р.Д.] в предъявляемой им опасности и ободрять его наипаче на сильное ее императорского величества покровительство, коему должен он как в начале самим своим возведением на ханство, так потом в продолжении времени и деятельном его в том утверждении и охранении от всяких происков не одной Порты, но и собственных его подданных" [15].

Как мы видим, российская политика в Крыму на данном этапе (лето 1781 г.), строилась по принципам, сформированным еще в 1777-1778 гг. Крымское ханство, являясь официально независимым государством, на самом деле в экономической, внешнеполитической и военной областях должно подчиняться Российской империи (протекторат). Шагин-Гирей-хан как нельзя лучше подходил на роль правителя подобного государства: в народе - не любим, турецкому султану - не угоден. Он полностью связал свою судьбу с Россией.

Однако в начале 1782 г. случилось событие, которое изменило судьбу и Шагин-Гирея, и Крыма в целом. Недовольная правлением хана крымская элита решила воздействовать на Шагин-Гирея через муфтия. Последний просил хана более бережно относиться к традициям и законам ислама [16]. На следующий день ханом было совершено страшное с точки зрения мусульман преступление - муфтий был повешен. Весной 1782 г. на полуострове Таман вспыхнуло восстание. Его возглавили братья хана - Батыр-Гирей и Арслан-Гирей. Очень скоро у Шагин-Гирей-хана не осталось защитников. Братья чуть было не захватили его в ханской резиденции. С небольшой свитой хан бежал к российской границе.

Становилось ясно, что без российских войск подавить восстание не удастся. Случившееся в Крыму и готовящееся к подписанию очень выгодное российско-турецкое торговое соглашение разделили российских политических деятелей на два лагеря. Первые считали, что не стоит пока вводить российские войска в Крым, так как это может привести к совершенно ненужному в данный момент осложнению отношений с Османской империей. Вторая группа политиков полагала, что в Крым надо немедленно вводить войска, пока ситуация на полуострове не зашла слишком далеко. При этом 15 июня 1782 г. посол в Крыму П. Веселицкий докладывал в Санкт-Петербург, что от "...войскового товарища Гиевского, сотника Маргоза, конфидента Бориса Семенова и штатного толмача татарина Абдиллы Мемышева взята за их руками скаска в такой силе, "что крымцы, не желая ни Шагина, ни Батыра-Гирей султана над собой иметь ханом, повергаютца в российское подданство в образе казанцов, что слышали по городам и по селам, и в оповании, что таковы крымцов желания не будут высочайшему престолу [российской императрице. - Р.Д.] противными" [17].

Однако конец всем спорам положили дальнейшие события в Крыму. Батыр-Гирей был провозглашен ханом. В сентябре 1782 г. российские войска вступили в Крым. Нет смысла описывать эту кампанию, так как сопротивления татары почти не оказывали, мятежные султаны быстро были схвачены, а Османская империя предпочла дипломатические демарши вместо военной помощи мятежникам.

Любопытно, что даже в это время среди российского политического руководства не было единого мнения относительно судьбы Крыма. Так, в декабре 1782 г. появилось знаменитое "Мнение членов Коллегии иностранных дел относительно присоединения Крыма к империи Российской" [18]. Члены Коллегии (в основном И. Остерман, А. Безбородко, П. Бакунин) отмечали, что "...мир Кайнарджийский, доставивший России многия знаменитыя выгоды, заслуживает потому высочайшее Вашего Императорского Величества попечение о сохранении его в целости". Для обеспечения выполнения Османской империей условий мирного договора предлагается предъявить ей ультиматум, который бы содержал следующие пункты:

"...Содержании на Черном море знатного военного флота...

Что к тому и вящему разлучению татар от всякой с Портой связи надо присвоить себе ныне же и под один к развязке шум Ахтеярской в Крыму порт [ныне Севастополь. - Р.Д.] и привесть оной как наискорее в оборону и состояние военного порта...

Что обретение онаго порта долженствует быть весьма независимо от Порты и не входя с нею ни в какие договоры, а для лица пред публикою неизлишно было бы употребить предлог займа или продажи от Шагин-Гирея хана, как владетеля законнаго и никому не подвластнаго".

Лишь при отказе Османской империи от выполнения данного ультиматума и начале военных действий между Россией и Австрией, с одной стороны, и Турцией - с другой, члены Коллегии рекомендовали императрице пойти на аннексию части территории, состоящей "...в приобретении Очакова с уездом его по реку Днестр, одного или двух островов в Архипелаге с пристанями для военных и торговых судов, Крыма, Тамана и всей Кубани, которую ограничить в удобном месте прямою линией от Черного моря до Каспийского".

Однако, вероятно, к моменту написания данной записки решение об аннексии Крыма императрицей было уже принято и "мнения" членов Коллегии изменить ничего не могли. Так, начиная с лета 1782 г. Г. Потемкин направляет Екатерине II несколько писем, посвященных крымской тематике [19]. Наиболее известной является записка "О Крыме" [20], которую российский исследователь В.С.Лопатин датирует не позднее 8 декабря 1782 г. [21]. Потемкин в ней писал: "Татарское гнездо в сем полуострове от древнейших времен есть причиною войны, беспокойств, разорения границ наших, издержек несносных, которые уже в царствовании вашего величества перешли только для сего места более двенадцати миллионов, включая людей, коим цену положить трудно". Автор записки полагает, что медлить с присоединением Крыма нельзя; при этом он особо подчеркивает, что Османская империя "...не только разными образами от время до время через Крым будет Вас [российскую императрицу. - Р.Д.] тревожить и ослабевать издержками, которые тем сильнее, что при всяком в Крыму замешательстве должно нам полное делать против самой Порты приуготовление, но не упустит, выждав свободное время, захватить сей полуостров и в свои руки. Тогда тяжелее еще будет он России, нежели теперь...

Представьте сие место в своих руках. Увидите вдруг перемену счастливую для государства Вашего. Граница не будет разорвана между двух во веки с нами враждующих соседств еще третьим, и которое, просто сказать, у нас почти за пазухой. Сколько проистечет от сего выгодностей - изобилие, спокойствие жителей, а от того... умножение доходов". Потемкин видит и геополитические выгоды от обладания Крымом: "...господство непрекословное Черным морем, соединение Имеретии, а через то непрерывная граница всегда союзных нам народов между обоих морей, устье Дуная будет в Вашей воле. Не Вы от турков станете искать дозволения проходить Васпор [Боспорский пролив. - Р.Д.], но они будут просить выпуска судов их из Дуная".

14 декабря 1782 г., в секретнейшем рескрипте Г. Потемкину, императрица требует, чтобы Крым "...прямо обращен был на пользу государства нашего в замену и награждение осьмилетнего беспокойства, - вопреки миру, - нами понесенного, и знатных иждивений, на сохранение целости мирных договоров употребленных" [22].

С этого момента можно говорить о деятельной подготовке присоединения ханства к России.

Кн. Г. Потемкин инструктировал командующего русским экспедиционным корпусом де Бальмена: "...Если б паче чаяний жители отозвались, что ону лучше желают войти в подданство ея императорскому величеству, отвечайте, что вы, кроме споможения хану, ничем другим не уполномочены, однако ж мне о таком происшествии донесите" [23]. Потемкин даже послал в Крым специального чиновника - Я. Рудзевича (татарина на русской службе). Официально он был помощником П. Веселицкого. Однако его секретная миссия заключалась в разведывании настроений народа и ведении работы по привлечению симпатий крымских татар к России. Я. Рудзевич провел большую работу и в том же декабре 1782 г. докладывал: "...завидуя благополучию магометан, подданных всепресветлейшей императрицы, признательно и дружески отзывались [мурзы. - Р.Д.], что они и все крымцы совершенно бы себя почли счастливыми, еслиб толико благотворящая человечеству всемилостивейшая монархиня благоволила и их принять в высочайшее ее покровительство... Я, к успешному событию сего важного пункта, не нахожу другого средства, как удалить из Крыма Шагин-Гирей-хана... Без него, кажется, не так затруднительно будет свершить дело, Богу угодное, российскому престолу наивящую славу приносящее, а для всех крымцев блаженство составляющее" [24].

Россия в то время находилась в союзе с Австрией и получила ее поддержку в своем намерении присоединить Крым. 19 апреля 1783 г. это событие произошло. Франция и Пруссия, хотя и с неодобрением отнеслись к аннексии Крыма, ограничились лишь дипломатическими нотами. Османская империя, подвергаемая дипломатическому давлению со стороны России и Австрии, вскоре признала факт присоединения Крыма к России.

Так закончилась богатая событиями история последнего "обломка" Золотой Орды - Крымского ханства.

Источник: http://www.moscow-crimea.ru/history/hanstvo/diplomaty.html

РАЗДЕЛЫ
САЙТА