Серая ворона и человек

Читать : Серая ворона

У ворон неплохо развита звуковая сигнализация. Принято говорить, что ворона каркает и все, на большее, мол, не способна. Оказывается у этого карканья есть немало различных оттенков и значения. Расшифровка птичьих «разговоров» с помощью магнитофонных записей помогла ученым установить, что в разных местах вороны «разговаривают» на разных «языках» и «диалектах». Было так, на пленку записали сигналы тревоги французских ворон и дали их послушать американским. И те не поняли криков своих заокеанских родичей и никак не отреагировали на их сигналы об опасности. Однако есть среди ворон и настоящие «полиглоты». Это — вороны кочевники, птицы-бродяги, которые кочуют из одного района в другой, из городов в сельскую местность, из одной страны — в другую. Ученые установили, что такие вороны понимают языки других ворон — и городских, и сельских. Заметим, что карканье у ворон различается в зависимости от ситуации: предупреждение об опасности у них звучит с особым скрипучим оттенком, сигнал о найденной пище — чище, а брачный сигнал — более протяжный и сдавленный.

Вороны способны и к звукоподражанию, имитации чужих голосов. В. Д. Ильичев и И. Д. Никольский в книге «Голоса животных» рассказывают, что некоторым зоологам и охотникам удавалось наблюдать, как ворона дразнит собаку, гулящую в парке с хозяином. Перелетая с ветки на ветку, совсем низко, но так, чтобы ее нельзя было достать, ворона «облаивает» пса, умело подражая тявканью и явно провоцируя его на ответные действия. Тут интересны не только способность к голосовой имитации, но и поведение вороны.

Звукоподражание у ворон, как и других говорящих птиц, лежит в обнове способности их произносить слова. Разумеется, дикие вороны на это не способны. Для этого нужно длительное общение птицы с воспитавшим ее человеком и создание особо благоприятных условий для запоминания ею нужных слов.

Сообщений о ручных воронах, способных говорить, не так уж много. Это и понятно: ворону приручают сравнительно реже, чем скажем сороку, общение ее с людьми бывает не столь тесным и длительным. Наиболее интересной из говорящих ворон была ворона-самец Гансл, о котором рассказал Конрад Лоренц в книге «Кольцо царя Соломона».

Гансла вырастил один железнодорожник, живший в соседней деревне. Ворона летала свободно по всей округе и была здоровой и хорошо развитой. Общаясь с хозяином, Гансл научился произносить разные слова. Наука пошла ему впрок и он хорошо развивал свои несомненные способности, перенимая слова чужих людей, сидя на ветвях над деревенской улицей. Конечно, не все слова из репертуара Гансла были вполне благопристойны, но, как утверждает Лоренц, он мог соперничать в искусстве разговора с самыми одаренными попугаями.

К Конраду Лоренцу, в поселок Альтенберг под Веной, Гансл попал при трагических для него условиях. Кто-то поймал этого свободолюбивого говоруна и изуродовал его — коротко обрезал перья крыльев и хвоста. У Лоренца Гансл прожил до следующей линьки, удивляя гостеприимного хозяина своим запасом слов и фраз. Как только перелинявший Гансл опять смог летать, ему предоставили свободу. Он снова вернулся в своему хозяину-железнодорожнику, но время от времени навещал профессора в качестве желанного гостя. Однажды Гансл пропадал несколько недель. Когда он появился вновь, то Лоренц обратил внимание на сломанный и неправильно сросшийся палец на одной из его лап. Естественно, ученого заинтересовало, как птица получила это увечье. И как ни странно, ответ на этот молчаливый вопрос тут же сообщил ему сам Гансл. Он четко, на нижнеавстрийском диалекте, как уличный сорванец, произнес новую в его лексиконе фразу:

— Попалась в чертову ловушку!

Где и при каких обстоятельствах Гансл попал в ловушку и как ему удалось освободиться, осталось невыясненным — об этом он не рассказал. Но слова, услышанные им в состоянии крайне обостренного восприятия — сразу после того, как только он попался в ловушку, — врезались ему в память и он повторил их, встретившись со своим другом Конрадом Лоренцем. Именно эти обстоятельства — пленение и сильное обострение восприятий, утверждает ученый, способствовали тому, что ворона запомнила фразу, которую могла слышать всего один раз. Получилось так, как было с попугаем Папаголло, испугавшимся трубочиста. Могу добавить, что здесь нельзя сбрасывать со счетов и явно выраженный талант Гансла к запоминанию и произношению слов и фраз. На такое способны далеко не все говорящие птицы.

Интересное сообщение сделала школьница Таня Герасимова из Москвы в журнале «Юный натуралист». Она подобрала ворону со сломанным крылом и принесла домой. Птицу она назвала Яшкой. Постепенно Яшка стал выздоравливать и прижился в доме. Тогда Таня стала учить Яшку говорить, и это ей удалось. Яшка сидел на плече у девочки и кричал:

— Мама, мама пришла!

Когда крыло у вороны зажило, ее стали выпускать во двор. Она летала как и прежде на свободе и занималась своими вороньими делами. Но каждый вечер Яшка возвращался домой и кричал: «Червей, червей!» Позже к дому стала подлетать и другая ворона, видать, подруга Яшки. Она дичилась и никак не могла понять, почему Яшка так доверяет людям. С наступлением весны Яшка стал все реже и реже прилетать домой. А потом настал день, когда Яшка не вернулся. Больше его не видели.

Читать : Серая ворона и человек