Семейство: Raphidae † = Дронтовые

• Отряд: Columbae, или Columbiformes = Голуби, голубеобразные
• Семейство: Raphidae † = Дронтовые
• Род: Pezophaps † = Дронты-отшельники
• Род: Raphus † = Додо, дронты
• Вид: Raphus borbonicus = белый, или бурбонский, дронт

СУДЬБА «МАВРИКИЙСКОГО ЛЕБЕДЯ»

• Читать : Дронтовые; Птица Додо: после смерти и до; «Мёртвый, как дронт»
• Читать дополнительно: Острова Реюньон, Маврикий и Родригес (Африка)

Острова Маврикий и Реюньон разделяют около 130 миль открытого морского пространства. Это не слишком большое расстояние для птиц с достаточной силой крыльев, и нет ничего удивительного в том, что одни и те же редкие виды встречаются на обоих островах и даже на Мадагаскаре. Но для нелетающей птицы 130 миль открытого морского пространства — все равно, что три тысячи миль: она не может перекрыть ни то, ни другое расстояние. И совершенно очевидно, что Маврикийский додо не мог добраться до Реюньона. Так же как и нелетающая птица Реюньона не могла попасть на Маврикий. Тогда, логически рассуждая, следовало признать: если на Реньоне существовал додо, он должен был отличаться от птицы с Маврикия. Их предки, скорее всего еще умевшие летать, когда они добрались до Маскарен-ских островов, были, несомненно, общими. Но даже краткая разлука — в геологическом значении времени — порождает весьма существенные различия.

Да, на Реюньоне был додо, и он отличался от додо с Маврикия, но в течение более чем ста лет натуралисты изо всех сил старались не замечать этих отличий. Хотя на них указывают даже самые ранние свидетельства. Некий англичанин по имени Дж. Тэттон в 1625 году опубликовал рассказ о путешествии, совершенном им около двенадцати лет назад под водительством капитана Кастлтона.

Сообщая о Реюньоне, он пишет: «Здесь достаточно ходящих по земле птиц, как больших, так и маленьких, достаточно голубей, больших попугаев и подобных им; и огромная птица, столь же большая, как индюк, очень толстая и такая короткокрылая, что она не может летать, по цвету она белая, по поведению почти что ручная; так же ведут себя и многие другие птицы, как если бы они никогда тревожимы не были и не боялись выстрелов».

Вторым человеком, который видел додо на Реюньоне и написал о нем, был голландский путешественник Биллем Ийсбрантсзоон Бонеткое ван Хоорн. В 1619 году он провел здесь три недели, и не только описал птицу, которая, несомненно, была додо, но упоминал о ней как о «Dad-cerser». К сожалению, он ничего не сказал о ее окрасе.

Позднее исследователи встречали рисунки додо, которые не совпадали с другими зарисовками этой птицы. На этих рисунках у додо не только было белое оперение, но и желтые перья на крыльях, они отличались также и в других отношениях. Ноги были тоньше и длиннее, другой формы хвост и клюв.

Сейчас очевидно, что и на рисунках, на которых представлены только маврикийские додо, клюв может разниться — все дело в том, что во время линьки доде также сбрасывали оболочку клюва. Но, похоже, что на всех рисунках белых додо оболочка находится на месте. Все рисунки сделаны двумя художниками — Питером Голштейном, около 1640 года, и Питером Витхоосом, около 1685 года. Поскольку маловероятно, что одна и та же взрослая особь может прожить около сорока пяти лет в неволе, это указывает на то, что в Европу было завезено два экземпляра белых додо.

Более поздние натуралисты не смогли выделить явных различий, этого не сделал даже Эйч. И. Стрикленд в своем монументальном труде ( 1848 г .).

Белый додо был представлен науке в качестве отдельного образца лишь в 1907 году, когда достопочтенный У. Ротшильд опубликовал свою работу «Исчезнувшие птицы». (Эта работа имела подзаголовок: «Попытка об.ъединить в одном томе краткий отчет о тех птицах, которые исчезли в исторические времена и т. п.», но краткий отчет был величиной «ин фолио» и содержал не менее 45 цветных вставок).

Научное определение, предложенное для этих птиц, было Didus borbonikus. В 1937 году доктор Хашисука изменил это научное определение (по причинам, которые для нас не представляют здесь интереса) на Victoriornis imperialis.

Возможно, потому, что поверхность Реюньона более гористая, чем поверхность Маврикия, белый додо (а там водится имеенно такой!) просуществовал дольше, чем додо с Маврикия. Существует копия отчета, который Mahe de la Bourdonnais в бытность свою губернатором обоих островов, послал во Францию. Неизвестно, дошел ли первый экземпляр отчета до Франции — это нигде документально не зафиксировано — но известно, что Mahe de la Bourdonnais был губернатором с 1735 по 1746 год, то есть много лет спустя после того, как исчез маврикийский додо.

Впервые додо с Реюньона перестали упоминать в обзорах, начиная с 1801 года. Возможно, птицы стали жертвами собак, крыс и свиней во второй половине восемнадцатого столетия.

Теперь отправимся на третий из Маскаренских островов, Родригес. Здесь селились, когда не было лучшего выбора. Сначала это были французские гугеноты, маленькая группа, состоявшая всего лишь из одиннадцати мужчин. В руководители они избрали человека, которому в то время было слегка за пятьдесят, по имени Франсуа Лега.

Голландское судно, на котором плыли французские протестанты, покинуло родину 4 сентября 1690 года, и прибыло на Реюньон 3 апреля следующего года. Что там произошло — до сих пор не ясно, но, похоже, в Голландии полагали, что французы ушли с острова. Когда капитан корабля понял, что это предположение было ошибочным, он не причалил к берегу, а отправился прямиком на Родригес, где французские гугеноты оставались около двух лет. Потом они построили корабль и отплыли на Маврикий.

Их ждала горькая и бессмысленная одиссея. Спустя полгода после того, как они высадились на Маврикии, их обнаружил губернатор, и, после нескольких месяцев раздумий, повелел им всем отправиться жить на маленький скалистый островок недалеко от берегов Маврикия. Они были узниками этого островка в течение трех лет, а затем их, по-прежнему как узников, отправили кораблем в Батавию на Яву. Год спустя они были отпущены и посланы в Голландию уже как свободные люди, куда они и прибыли в июне 1698 года.

Франсуа Лега оставался там недолго, он отправился в Англию, где переписал свой дневник и подготовил его к публикации. В 1708 году дневник Лега был издан как на французском, так и в английском переводе.

И другие путешественники, побывавшие на Родригесе до Лега, говорили, что здесь есть додо, но Лега был первым, кто прожил на острове достаточно длительное время. К тому же, Лега умел рисовать. Он снабдил свою книгу иллюстрациями, и нет никаких сомнений, что зарисовки были сделаны на острове, поскольку среди них были достаточно сложные карты и планы.

Среди всех птиц на острове, — говорится в английском издании, — самой замечательной является птица, которая носит имя «отшельник», и которая тем не менее здесь в изобилии. Перья самцов коричнево-серого цвета, ноги и клюв как у индюка, но несколько более загнутый. У них едва ли есть хвост, но их задняя часть покрыта перьями и круглая, как круп лошади; они выше индюков... Кость крыла становится к концу крупнее и образует небольшую круглую массу под перьями, величиной с мушкетную пулю. Это, а также клюв являются главными орудиями защиты птицы. Ее трудно поймать в лесу, но легко на открытом пространстве, поскольку мы бегаем быстрее, чем они... Некоторые из самцов весят сорок пять фунтов». Лега сообщал, что самцы имеют коричневую окраску, а самки либо коричневые, либо «светлее, цвета волос блондинов»; скорее всего, более темный окрас принадлежит самкам постарше. Он также упоминал, что у самок есть «что-то вроде головной повязки, похожей на ту головную повязку, что носят вдовы, расположена она над клювом», и что более светлые перья на грудке образуют по виду то, что напоминает грудь женщины. Таким образом, рисунки, сделанные Лега, запечатлели самок, поскольку у самцов отсутствуют эти характеристики.

Других изображений «отшельника», кроме рисунков Лега, не существует. Тем не менее, как в случае и с маврикийским додо, существуют кости «отшельников», найденные на Родригесе, так что была возможность почти полностью реконструировать несколько их скелетов.

Но и в этой истории есть штрихи, которые были добавлены позже.

В 1761 году должно было состояться знаменитое солнечное затмение — между Землей и Солнцем должна была пройти планета Венера, а географическое положение острова Родригес говорило о том, что самые удачные наблюдения можно было сделать именно на нем. С этой целью на Родригес прибыл аббат Пингре. В дополнение к астрономическим отчетам, ради которых и было совершено путешествие, аббат Пингре сообщал, что на острове все еще встречаются «отшельники». Он был последним человеком, который видел их здесь.

Спустя пять лет коллега и соотечественник Пингре Ле Монье решил, что эту экспедицию следовало бы каким-то образом увековечить. Он открыл группу малых звезд в пространстве между созвездиями Весов, Скорпиона и Дракона, которая могла бы быть сгруппирована в новое созвездие Solitarius в честь Пингре, острова Родригес и прохождения Венеры.

Но ему требовался рисунок «отшельника», а поскольку его соотечественник Бриссон недавно опубликовал огромную книгу о птицах, он был уверен, что найдет там требуемый рисунок. Проглядев оглавление, он нашел слово «Solitaire» и скопировал рисунок на своей звездной карте. Я не знаю, узнал ли когда-нибудь Ле Монье о том, что скопированный им рисунок представлял дронта-отшельника!

Еще один штрих связан с именем Джеффроя Эткинсона, профессора романской литературы, который написал несколько книг с названиями «Необыкновенные путешествия во французской литературе до 1700 года», «Необыкновенные путешествия во французской литературе с 1700 по 1720 г .г.» и так далее. Лично я не смог ими увлечься; это основательные работы, но у меня сложилось впечатление, что Эткинсон знал литературу и ничего более.

Теперь, от Хашисуки, я узнал, что Эткинсон в 1921 году выбросил за борт своих «необыкновенных путешествий» Лега, заявив, что Лета никогда не путешествовал! Он-де мог «проследить» каждый факт в дневнике Лега до его «первоисточника». Так, описание мыса Доброй Надежды было взято из такой-то книги, рассказ о строительстве лодки из чьих-то мемуаров.

Но один биолог, который прочел об этом, был весьма заинтригован. Дело в том, что Лега, говоря об анатомическом строении «отшельника», указал совершенно верные факты, что потом было подтверждено ископаемыми скелетами птицы, но прочесть об этом Лега нигде не мог.

Пока биологи все еще размышляли над предметом, два французских библиотекаря очень вежливо потребовали, чтобы Эткинсон ответил на несколько простых вопросов, а именно:

Если Лега никогда не огибал мыса Доброй Надежды, почему в архивах Кейптауна хранятся записи о корабле, его прибытии, отправлении и так далее, причем эти даты совпадают с датами, содержащимися в записках Лега? Далее, если Лега никогда не видел острова Родригес, почему некоторые из ранних карт острова (но не карты Лега) повторяют названия, данные на Карте Лега? Почему в официальных донесениях с Маврикия содержатся сведения о прибытии, тюремном заключении и депортации беженцев с Родригеса? И, в заключение, почему есть соответствие между записями Лега и записями командующего флотом об отправлении на Батавию и возвращении оттуда?

Ну, в конце концов, одного Эткинсон добился. До него никто не сомневался в истинности записей Лега. А сейчас мы уверены, что они не могут быть подвержены сомнению.

Остается лишь назвать научное определение, данное «отшельнику» Лега. Это Perzophaps solitarins. Первое из этих двух слов состоит в свою очередь из двух греческих слов, которые означают: «pegos» — «передвигающийся пешком» и «phaps» — «голубь».

Некоторые читатели, которые знают кое-что об истории додо, могут удивиться, почему я не процитировал некоторые из хорошо известных источников, касающихся данного вопроса. Например, то, что писал сэр Гэмон Л'Эстранж в своих мемуарах:

«Около 1638 года я гулял по лондонским улицам и увидел странную картину — странную птицу, которая была обернута куском ткани: я сам в компании одного или двух людей подошел поближе, чтобы рассмотреть ее. Она была заключена в домик, и это была очень большая птица, больше, чем петух-индюк, такая же длинноногая и большелапая, но толще и крупнее и более высокая и прямая, окрашенная впереди на грудке как петух-фазан, а на спине в мышино-коричневый или в красновато-коричневый цвет. Хранитель называл эту птицу додо, и в ее кормушке в домике лежали большие камни-голыши, некоторые в размер крупного мускатного ореха, и эти камни хранитель давал ей в нашем присутствии, говоря, что она ест их (наверное, для пищеварения), и хотя я не помню, чтобы хранителя об этом спрашивали, тем не менее я уверен, что она выбрасывает их потом опять».

Причина, по которой я не привел это описание ранее, кроется в том, что описанная птица скорее всего не является додо, хотя хранитель и называл ее этим именем. Окрас не соответствует ни данным о сером маврикийском додо, ни о белом додо с острова Реюньон. Не соответствует действительности и сравнение с индюком по части «высоты и прямой осанки».

Как подчеркивает доктор Хашисука, это описание птицы типа «отшельника», а не додо. Должно быть, то, что сэр Гэмон в этом описании употребил имя додо, и заставило прежних исследователей предполагать, что речь идет именно о додо,'и, вероятно, о том самом экземпляре, который был потом выставлен в виде чучела в музее Трэйдескант, а затем выброшен на помойку.

Но описания птицы с Реюньона, которые не совсем «подходили», существовали всегда.

Так, существовало описание, сделанное французом по имени Карре, который прибыл на Реюньон в 1668 году: «Я видел там птицу, которую я нигде больше не встречал: население острова называет ее Oiseau solitaire (отшельник), поскольку со всей уверенностью можно сказать, она любит одиночество и встречается только в самых уединенных местах; никто не видел, чтобы эти птицы собирались по две или по три; они всегда в одиночестве. Она почти ничем не отличается от индюка, только у нее более длинные ноги». Другое очень похожее описание исходит от господина Дюбуа, который явился на Реюньон в 1669 году. Он регистрировал всех увиденных им птиц, и когда он дошел до отшельников, он написал: «Этих птиц называют так, потому что они всегда в одиночестве. Они столь же велики, как большие гуси, с белым оперением, а кончики крыльев и хвоста черные. Перья на хвосте похожи на перья страуса, у них длинная шея, клюв как у вальдшнепа, но крупнее; ноги и лапы похожи на те, что у индюка.

Утверждения Карре и особенно Дюбуа заставили Стрикленда предположить, что на Реюньоне существовали как додо, так и «отшельники».

Ротшильд, основательно взвесив все показания, также предположил, что, должно быть, на Реюньоне существовали две разные птицы — либо два вида додо, которые были весьма непохожи друг на друга, либо додо и «отшельник», напоминающий по типу того, что жил на Родригесе.

Спустя десять лет после Ротшильда А. С. Оудеманс решил, что все подобные предположения были ошибочными. Люди, которые описывали птиц, возможно, были не совсем внимательны и не обратили внимания на то, что птицы находятся в стадии линьки. Основным аргументом Оудеманса было то, что никто из наблюдателей не описывал одновременно, бок о бок, оба типа птиц.

Как ни грустно это заявлять, но таких описаний действительно нет ни у кого. Но, собрав вместе и прочитав все эти отчеты, вы получите впечатление, что птица, которую называли «отшельник», встречалась на Реюньоне чаще, чем белый додо. Кроме того, Реюньон — достаточно большой остров, и у этих двух птиц могли быть различные ареалы обитания.

Это ирония судьбы, но дело в том, что профессор Оудеманс сам представил свидетельства существования «отшельника» в дополнение к тому, что существовал на Родригесе.

Во время первой мировой войны профессор Оудеманс отдыхал со своей женой на острове Walcheren, и в Veere он увидел на фасаде одного из домов камень. Надпись на камне гласила, что изображен на нем страус, так же четко видна была дата: 1561 год. Оудемансу сразу же стало ясно, что, кем бы ни была эта птица, это был не страус. Но это мог бы бить додо. Если так, то это было самое раннее из известных изображений додо.

Здесь воспроизводится это изображение. Профессор Оудеманс прислал мне отпечаток в 1936 году, когда мы состояли с ним в переписке, в основном, по поводу лох-несского чудовища.

Но это мог быть додо в момент отощания, полагал Оудеманс, и уж никак не мог быть «отшельник» с Родри-геса. Лега был весьма категоричен, когда писал, что у «отшельника» нет хвоста и имеется лишь покрытый перьями огузок. А взгляните на хвостовое оперение, писал мне Оудеманс. Почти как у африканского страуса или как у додо.

Однако, разгадка заключается в том, что это изображен не «отшельник» с Родригеса, а «отшельник» с Реюньона (ныне именуемый Orruthaptera solitaria), a хвостовые перья столь отчетливо видны и у так называемого додо из Флоренции, одном из рисунков, найденных доктором С. Киллерманном. Этот рисунок, как считается сейчас, изображает самца с острова Реюньон, в то время как другой рисунок, также найденный Киллерманном, изображает самку.

Сравнив этот рисунок с рисунком самки «отшельника», сделанном на Родригесе Лега, каждый может увидеть и чем эти две птицы схожи, и в чем они отличаются. Есть еще один рисунок той же птицы, ныне он находится в университете Макджилл в Монреале. Это итальянский оригинал, представленный под № 29 в так называемой «Книге перьев», составленной Дионисио Минаджио в Милане в 1618 году. Она содержит 156 листов, на которых изображены птицы, в большинстве своем в сценах охоты.

Самое интересное это то, что птицы не нарисованы. Изображения их составлены из настоящих клювов, ног и перьев. К несчастью, изображение реюньонского «отшельника» фальсифицировано. То есть клюв и ноги нарисованы, а для изображения тела использованы перья других птиц. Но это, несомненно, тот же додо, что и на флорентийском рисунке.

Карре подтверждает, что были попытки доставить реюньопских «отшельников» в Европу — он пишет, что два из них были посланы королю (Франции), но умерли на корабле от «меланхолии». В некоторых других случаях доставка прошла более удачно. В 1561 году голландский резчик по камню должен был иметь модель. Один самец, скорее всего, был доставлен в Италию около 1618 года. Мы знаем, что один был выставлен для всеобщего обозрения в Лондоне около 1638 года, и есть также свидетельства того, что одна мужская особь была доставлена в Вену где-то около 1657 года.

У нашей истории есть постскриптум, который можно назвать «додо из Назарета».

Случай этот был великолепно прояснен Иосифом Кристиановичем Хамелем из Русской Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге, который опубликовал довольно подробное исследование в бюллетене физико-математической секции в 1848 году.

Профессор Хамель, изучив все источники, обнаружил весьма убедительное свидетельство. Как вы помните, голландцы называли додо «валгфогелс», то есть «тошнотворные птицы», поскольку на вкус они были весьма неприятны. Французы перевели это название правильно — oiseaux de nausee. Но некий Франсуа Коше, который провел две недели на Маврикии в 1638 году, писал о додо как о птицах Назарета. Он, наверное, подумал, что слово на самом деле означает Nazaret, что сходно по звучанию на французском. А раньше на морских картах было место под названием Назарет, причем оно было расположено недалеко. Оно существует и по сей день, только теперь так называется отмель, хотя на ранних картах так назывался остров. Профессор Хамель полагал, что это была обыкновенная ошибка.

Возможно, он был прав. Но когда голландский профессор Оудеманс проверил старые карты, то обнаружил, что название Назарет располагалось не рядом с островом, о котором мы теперь знаем, что это никакой не остров, а рядом с ним существующим крохотным островком, который на современных картах носит название Тромлен.

Об острове Тромлен известно немногое. Похоже, что он не имеет никакого значения, поскольку в последнем издании адмиралтейских карт говорится, что он может быть расположен и в пяти милях от отмеченного на карте места. Возможно, создатели старых карт, которые просматривал профессор Оудеманс, попросту написали рядом с ним «Назарет», поскольку знали, что где-то там находится место с таким названием.

Но Оудеманс заявил, что додо не может быть вычеркнут навсегда из списка живых птиц, пока не будет исследован островок Тромлен.

В принципе, Оудеманс прав: пока есть неисследованные пути, охоту на додо нельзя считать законченной.

Но таких исследований проведено не было. И пока они не сделаны, и пока не представлены другие факты, я предпочитаю придерживаться объяснения, данного профессором Хамелем.

Читать: Острова Реюньон, Маврикий и Родригес (история)