Вид: Vipera aspis = Асписовая гадюка

• Класс: Reptilia = Пресмыкающиеся (Рептилии)
• Подкласс: Lepidosauria = Лепидозавры, чешуйчатые ящеры
• Отряд: Squamata Oppel = Чешуйчатые
•    Подотряд: Serpentes {Ophidia} Linnaeus, 1758 = Змеи
•      Семейство : Viperidae Bonaparte = Гадюковые змеи, гадюки
•    Род: Vipera Laurenti, 1768 = (Настоящие) гадюки
• Вид: Vipera aspis (Linnaeus, 1758) = Асписовая гадюка

Вид: Vipera aspis (Linnaeus, 1758) = Асписовая гадюка

Асписовая гадюка (Vipera aspis), достигает почти таких же размеров, как и обыкновенная гадюка, но большей частью она короче и толще, а голова у нее шире. Самый верный признак отличия одного вида от другого составляют ряды чешуек, отделяющих глазное яблоко от лежащих под ним верхнегубных щитков, а особенно вздернутая морда. На спине не видно или, по крайней мере, видна реже, чем у гадюки, непрерывная зубчатая полоса. Вместо нее — отдельные большие пятна, расположенные таким же образом, как те, которые составляют полосу на спине у гадюки. Окраска фона, на котором выделяется темный рисунок, принимает самые разнообразные оттенки, от беловато-серого до пепельного или серовато-зеленого и от светло-коричневатого до медно-красного или темно-коричневого цвета; у асписовой гадюки, как и у обыкновенной гадюки, самцы обыкновенно светлее самок. Чтобы дать описание, взятое прямо с живых экземпляров, приведу с лова Шинца: «Спина покрыта четырьмя продольными рядами черных или темно-бурых пятен, из которых пятна двух средних рядов почти четырехугольные и лежат близко друг к ДРУГУ, но редко образуют зубчатую полосу, хотя они более или менее соединяются и иногда связаны по углам черной узкой полоской, идущей посреди спины; боковые пятна меньше, нижние части черные с белыми пятнами, а иногда встречаются пятна цвета ржавчины». Длина колеблется между 50 и 60 см; хвост, который к кончику на нижней стороне желтого, как сера, или оранжевого цвета, составляет шестую или восьмую часть всей длины тела. Миллер разделяет швейцарских асписовых гадюк на две формы: живущую в долинах, с треугольной головой, сплошь покрытой чешуйками, и горную, по рисунку тела и более узкой голове приближающуюся к гадюке. К первой форме относятся экземпляры из Юры, Ваадта, из нижней главной долины Валлиса, а к горной — из Верхне-Ронской долины и боковых долин Валлиса, также часть экземпляров из Зимменталя.

Надо еще заметить, что Линней называл асписовую гадюку аспидом (Coluber aspis); в большей части старинных учебников зоологии она названа Vipera redii в честь итальянского ученого, которому мы обязаны прекрасными наблюдениями над ней и над действием ее укусов.

«Тогда как обыкновенная гадюка, — замечает Штраух, — живет в средней и северной частях евроазиатского материка и сравнительно маленькая часть области ее распространения принадлежит Средиземному морю, асписовая гадюка водится исключительно в странах, окружающих это море, и удаляется от него только во Франции, Швейцарии и Германии. Круг ее распространения тянется приблизительно от 16 до 34 градуса восточной долготы и достигает на севере приблизительно 49 градуса, между тем как на юге только незначительно переходит за 37 градус северной широты». Асписовая гадюка распространена на большом пространстве во Франции, особенно в южных департаментах, а в северных попадается реже; она водится также в окрестностях Метцы, очень обыкновенна в Шейцарии, на Юре и в некоторых частях Ваадта, Валлиса и южного Тессина; в Италии это самая обыкновенная ядовитая змея, которая встречается на всем полуострове и в Сицилии, исключая счастливый остров Сардиния, свободный от ядовитых змей; ее нет даже в Далмации, Греции и в северной Африке. По словам Видера, с приближением зимы она покидает горы и переселяется в равнины ближе к человеческому жилью, чтобы там провести суровое время года. Ее находят в сухих, теплых, каменистых местах, реже в лесах и рощах, чаще у заборов, около стен или подле кучи каменьев, утром и вечером, перед грозой; весной она встречается большей частью парами, так что, найдя самца, обыкновенно скоро замечают и самку. Последнее сообщение вполне может подтвердить Гредлер, опираясь на случай, когда он поймал пару асписовых гадюк, местопребывание которых было открыто таким образом, что заметили одну змею из пары. Тот же самый исследователь наблюдал одну асписовую гадюку в 9 часов вечера, о чем я упоминаю только потому, что считаю важным приводить все наблюдения, доказывающие их ночную жизнь или же, по крайней мере, говорящие об этом факте.

По своим привычкам асписовая гадюка обнаруживает очень большое сходство с обыкновенной гадюкой. «Ее движения, — говорит Шинц, — медленны и неуклюжи. Сама она пуглива и старается спастись бегством и только в том случае, если это ей не удается, если ее тронули или случайно наступили на нее, она приготовляется к обороне и кусается. Если поставить на нее ногу, то она защищается, но кусает также лалку или другие предметы, которыми ее хотят схватить».

Вероятно, что асписовая гадюка питается тем же, чем и обыкновенная гадюка, то есть преимущественно охотится за различными видами мышей. По словам Видера, она питается главным образом кротами, которые умирают от ее укуса через 8—10 минут, но она не кусает и не ест ни пресмыкающихся, ни амфибий, потому что ее яд действует только на теплокровных животных. Сеттари также уверяет, что кошки застрахованы от яда асписовых гадюк, и говорит, что неоднократно производил опыты, доказывавшие это. Я сомневаюсь и в том, и в другом, потому что, опий - яд асписовой гадюки может действовать не так, как яд обыкновенной гадюки. Другое сообщение Сеттари во всяком случае вернее: она «прилежно охотится за мышами на лугах и очень любит лежать в теплые дни под кучами скошенной полусухой травы, почему косари часто бывают укушены ею за руки и ноги». Видер не может сказать, чем питаются маленькие асписовые гадюки, которые не в состоянии проглотить ничего большого; я считаю вероятным, что они едят вначале маленьких ящериц, как это делают молодые гадюки.

Асписовая гадюка только на третьем году жизни становится способной к размножению. Спаривание происходит в апреле и продолжается больше трех часов, как однажды наблюдал Видер. При этом самец и самка так тесно соединены, что, застигнутые в это время, не могут оторваться друг от друга. Приблизительно через четыре месяца после совокупления самка мечет 8—15 вполне развитых детенышей, около 20 см длины, которые с первого же дня жизни обнаруживают злой нрав и усердно кусаются.

В неволе асписовая гадюка ведет себя так же, как и обыкновенная гадюка. Она никогда не делается ручной, остается всегда коварной, хотя через несколько месяцев отчасти утрачивает ярость; после полугодового заключения она все еще кусает хозяина и редко решается принимать пищу, «У меня было несколько асписовых гадюк, — говорит Видер, — которые ничего не ели в течение 16 месяцев, но часто пили воду». Совершенно так же, как и обыкновенная гадюка, она вскоре после того, как ее поймают, выплевывает только что проглоченную пищу. Наш исследователь поймал асписовую гадюку, у которой было очень толстое тело, и в гостинице посадил ее в бутылку, за неимением другого сосуда; на другое утро он немало удивился, найдя в бутылке большого крота. Вытащить этого крота из бутылки оказалось гораздо труднее, чем посадить туда змею вместе с добычей, находившейся у нее в желудке. Одна пойманная асписовая гадюка, которую Гредлер держал в строгом заточении, совсем не подтвердила наблюдений Видера: она съедала подряд трех ящериц, пила воду и даже линяла. С другими змеями асписовая гадюка живет в мире, как на свободе, так и в клетке, и те ее не боятся, но, при появлении домовой мыши или крысы, она тотчас же принимает угрожающую позу и кусается. Домовая мышь умирает через пять минут от единственного укуса, крыса же через 20 минут и обыкновенно предварительно мстит своему коварному врагу. «Зимой, — рассказывает Видер, — я держал в стеклянном ящике пять асписовых гадюк средней величины. Однажды я посадил к ним большую крысу и думал, что ее скоро закусают и она издохнет. Но этого не случилось: все общество жило в полнейшем мире. Я кормил крысу хлебом и другими припасами в течение нескольких недель; когда же должен был уехать на восемь или десять дней и ей нечего было есть, мир был нарушен. По своем возвращении я нашел крысу очень бодрой, а пять асписовых гадюк были съедены до косточки».

Асписовая гадюка — это та самая змея, над которой, кроме Реди, также и Фонтана производил исследования, ставшие знаменитыми. При дворе Тосканского великого герцога Фердинанда II, который сам занимался науками и поддерживал выдающихся людей, была рассмотрена и асписовая гадюка. До того времени (XVII в.) имелись только сообщения древних, и им верили, не заботясь о том, чтобы собственными наблюдениями исследовать истину. Некоторые из ученых мужей, с которыми Реди имел сношения, утверждали, что яд асписовой гадюки помещается у нее в зубах; другие говорили, что ядовиты не зубы сами по себе, а сок зубных мешков, и что притекает он из желчной сумки, потому что желчь змеи, даже если ее проглотить, действует как страшнейший яд; третьи думали, что яд находится в слюне, и, наконец, четвертые присоединялись к мнению древних, что все зло заключается в кончике хвоста. Начали исследования с желчи, потому что за нее было мнение большей части присутствующих, опиравшихся на показания Галена, Чезальпино, Кардано и многих других знаменитых врачей. «Собрание этих высокоученых имен, — говорит Ленц устами Реди, — могло бы испугать любого человека; но, нимало не заботясь о них, Яков Коцци, охотник за асписовыми гадюками, который, стоя в углу, слушал все ученое изложение, подошел, смеясь, взял желчь змеи, бросил ее в воду и проглотил без рассуждений. Это было поистине веское доказательство, однако собравшиеся господа не поверили проделке и предположили, что у него в желудке было какое-нибудь противоядие. Поэтому они давали желчь асписовой гадюки многим животным, но все они оставались здоровыми, а кошка, проглотившая желчь, стала даже с удовольствием облизывать свою мордочку. После многочисленных опытов над животными, которым вводили желчь в раны без всякого для них вреда, господа, предполагавшие ядовитость желчи, были разбиты на голову.

Охотник за асписовыми гадюками скоро положил также конец спорам о жидкости, находящейся в пасти змеи; он взял большую, злую гадюку, старательно вымыл ее пасть и зубные мешки вином и затем спокойно выпил эту настойку; на следующий день повторил то же с тремя другими гадюками. Козел и утка, которым приготовили такой же напиток, чувствовали себя также хорошо, но когда большому количеству молодых кур и голубей ввели в раны желтый сок, находящийся в зубных мешках животных и мертвых змей, то все они умерли». Таким образом, яд был довольно скоро обнаружен. Для того чтобы опровергнуть басни древних писателей. Бреди производил самые разнообразные опыты: испробовал всевозможные травы, которые рекомендовались как противоядия, и нашел, что они никуда не годны; убивал массу асписовых гадюк, жарил их мясо и кости, сжигал их затем в пепел и применял добытые из щелока соли, для того чтобы убедиться, что они действовали точно так же, как вещества, полученные аналогичным путем из других животных. Так как Аристотель, Никандр, Гален, Плиний, Павел Эгинет, Серапион Владимирский, Авиценна, Лукреций и позднее многие другие знаменитые писатели утверждали, что человеческая слюна убивает ядовитых животных, то Реди впрыскивал ее гадюкам в продолжении 154 дней, однако без малейшего для них вреда; он бросал им все те листья, к которым, как говорили древние, ядовитые змеи чувствуют ужасное отвращение, и с удовольствием замечал, что асписовые гадюки не только не боялись их, но, наоборот, заползали на эти листья. Он отверг мнение, что гадюка сама по себе может употребляться как целебное средство против укусов других змей этого рода, вообще доказал, что уверения древних писателей не были основаны на беспристрастных наблюдениях.

В конце XVIII столетия Фонтана стал продолжать исследования Реди. «Яд асписовой гадюки, — говорит он, — не есть кислота; он не делает красным лакмус, не меняет цвета фиалкового сиропа, который только немного желтеет, если в него добавят много яда. Соединенный со щелочными солями, он не шипит и очень медленно смешивается с ними; в воде тотчас же опускается на дно. Он не горит, высушенный имеет прозрачный желтый цвет и липнет как смола; в зубах мертвой гадюки остается годами, не изменяя цвета и не теряя прозрачности; его можно развести в теплой воде и он все еще смертелен; высушенным его сохраняли около десяти месяцев, и он не терял своей силы» Из бесчисленных опытов, произведенных им, Фонтана выводит следующие заключения: при одинаковых условиях самая большая асписовая гадюка есть в то же время и самая опасная. Действие яда усиливается вместе с гневом животного. Чем дольше оставляет гадюка ядовитые зубы в ране, тем вернее она отравляет. Чем медленнее умирает животное, тем сильнее развивается болезнь укушенной части тела. Относительно действия яда он говорит, что кровь укушенного животного свертывается, плазма отделяется от кровяных телец и распространяется по ткани, что приводит к прекращению кровообращения и смерти. Кровь, разделенная на сгустки и водянистую часть, начинает быстро разлагаться и вызывает омертвение всего тела. Лягушки после укуса гадюки могут жить гораздо дольше, чем теплокровные животные, потому что они долгое время могут обходиться без дыхания и кровообращения, не умирая от этого. Фонтана сообщает, что яд асписовой гадюки не убивает ужа и это подтверждено двумя французскими учеными.

Насколько обширны опыты этого знаменитого ученого, доказывается приводимыми числами. У него было более 4000 укушенных животных, для чего он употребил около 3 000 асписовых гадюк; применял все противоядия, известные ему, и не только над одним животным, а сразу над дюжинами их, и в строгом смысле слова пришел к заключению, что нет противоядий. По его мнению, человек, укушенный асписовой гадюкой, не умирает; надо, по крайней мере, пять-шесть таких змей, чтобы убить человека. Это сообщение, к сожалению, не нуждается в исследовании, так как мы знаем, если и немного, то все же несколько случаев, когда люди умирали от укуса только одной асписовой гадюки.

http://www.povodok.ru/encyclopedia/brem/list1rus/art466.html