Крымские города и епархии в XVI и XVII веках.

9870 St Vincent Place, Glasgow, DC 45 Fr 45.

+1 800 559 6580

Крымские города и епархии в XVI и XVII веках

Вернуться в оглавление раздела: Все о Боспорском царстве

Крымские города и епархии в XVI и XVII веках

Судьбы туземного христианского населения в Тавриде. Свидетельства о готском языке в ХV и XVII веках. Объединение таврических христиан с Татарами в языке. Крымские города и епархии в XVI и XVII веках. Игнатий, митрополит гофейский и кафайский, и выселение христиан из Крыма.

Вмешательство Турок в дела Тавриды имело своим последствием подчинение султану всех взятых тогда укрепленных городов: Керчи, Сугдеи, Кафы, Балаклавы, Инкермана и Мангупа, а также и всех окрестных селений с христианским населением. Турки вели войну с Генуэзцами и, как победители, присоединили к своей державе все то, что было некогда уступлено Генуэзцам татарами по договорам конца XIV века. Владения эти были поделены на кадыки, из которых первый имел своим центром Мангуп-кале, второй-Сугдею, и третий – Кафу. Татары остались в обладании степными пространствами полуострова. Они признали над собой главенство султана, который обязался назначать ханов из рода Гераев. Такой порядок держался в течение трех столетий.

Для Генуэзцев взятие их городов имело значение роковой катастрофы, положившей навсегда конец их колониальному государству в Тавриде. Память о храброй защите ими своих крепостей была жива и сто лет спустя, когда Крым посетил посол польского короля Мартин Броневский. Много их погибло в то время, других турецкий султан переселил в Константинополь, предоставив право жительства в столице империи, и лишь небольшая горсть уцелела в Крыму. Броневский сообщает, что некоторым Генуэзцам предоставлено было право поселиться в селении Сортасс (Сююрташ), в горной местности к югу от Бахчисарая, выше левого берега реки Качи. Они получили разрешение от хана выстроить здесь римско-католическую церковь, и ее посещал Броневский в бытность там в 1578 году. Ее настоятелем состоял тогда монах францисканского ордена, выкупленный христианами из турецкого плена. Ханы пользовались Генуэзцами для сношений с христианскими государями, и тот священник, которого знал Броневский, побывал с посольством хана в Литве и городе Вильне. По сообщению Броневского, в Сююрташе часто живали литовские и московские послы.[1] Доминиканец Дортелли д'Асколи, пробывший в Крыму более десяти лет в начале XVII века, имел случай ближе ознакомиться с этими остатками Генуэзцев. По его словам, они терпели в «Сивурташе» притеснения от Черкесов и потому переселились лет за 30 до его времени, т. е. В самом начале XVII века, в местность Феччиала (вероятно, Фотисала). По свидетельству д’Асколи, оставалось в его время только 12 домов, удержавших латинское вероисповедание. Родной язык они уже забыли и говорили по-турецки, по-татарски, и по-черкесски. «Отче наш» и «богородицу» знали по латыни, но исповедывать их, как и держать им проповедь приходилось по-турецки. Женились они на черкешенках или местных гречанках и в своих нравах сблизились с Черкесами. Ходили с ханом в походы, уводили пленных и заставляли их обрабатывать свои поля. Папский миссионер прилагал все усилия к тому, чтобы исправить нравы своих одичавших соплеменников и, по его словам, имел успех.[2] Более чем вероятно, что результаты его деятельности не были прочны, и остатки Генуэзцев слились с татарским и черкесским населением, язык которого они усвоили уже в ту пору с полным забвением своего родного.

В иных условиях были христиане греческого вероисповедания. Они составляли массу туземного населения, удержали свою церковную связь с Византией, сохранили и свою иерархию. Живя мирным сельским трудом пагод властью пашей, назначаемы из Константинополя, они находились непосредственном общении с господствующим татарским населением. Горные долины остались в обладании христиан. Но Татары придвинулись к ним в ближайшее соседство с перенесением столицы в Бахчисарай в 1428 году. Историческое предание не сохранило нам прямых свидетельств о характере отношений крымских христиан к Татарам, но весьма вероятно, что-то было мирное сожительство. Указание в таком смысле можно извлечь из одного эпизода, сохраненного польским ученым начала XVI века Матвеем из Мехова, в его «Описании Сарматии, Азиатской и Европейской». Помянув о крепости Киркель (Кирк-иер, Чуфут-кале), он рассказывает затем легенду о возникновении пещерного Успенского монастыря в предместье Бахчисарая. Окрестное население разбежалось, оставив свои жилища, и обралось с молитвой о спасении к Пресвятой Деве Марии. Спустя некоторое время, показалась в расселине скалы горящая свеча. Вырубив ступени и добравшись до свечи, люди увидели перед нею икону Богоматери, возле которой лежал убитый дракон. С тех пор икона эта, как явленная, пользовалась всеобщим поклонением у христиан. Когда крымский хан Хаджи Девлет Гирей находился в войне с братьями, то и он прибег к покровительству Божией Матери. А когда ему удалось победить своих соперников, то он продал двух лошадей и на вырученные деньги приказал сделать из воска две большие свечи, которые и были возжены перед чудотворной иконой Богоматери. С тех пор свечи возжигались непрерывно, и приемники Девлет Гирея держались этого установления.[3]

Этот рассказ может служить указанием на веротерпимость Татар и мирный характер их сношений с соседними христианами. Христиане поддерживали свои старые святыни и сооружали новые церкви вместо приходивших в разрушение старых. Так, в Херсоне на месте базилики, сооруженной в Х веке, возникла церковь более поздней даты, занявшая центральный неф древней. В христианских селениях вокруг церквей лежали кладбища и имена некоторых из почивших, похороненных поближе к церкви, записывались на ее стенах. Так, в селении Шуры, по течению реки Качи имеются надписи с датами 1594 и 1622 годов. В церкви селения Бисала на Каче найдена надпись с датой 1587 года о сооружении новой церкви во имя Иоанна Предтечи – “рукою моею смиренного Констатия, архиерея и предстоятеля Готии, старанием, помощью и иждивением господина Бината, сына Темирике, в память его и родителей его.”[4] Имя ктитора свидетельствует, что татарское население не оставалось чуждо проповеди христианства.

Непосредственное соседство с Татарами имело своим последствием объединение с ними местного христианского населения в языке. Языком религии церкви и письменности оставался греческий, но языком общежития стал татарский и христиане Тавриды независимо от своего кровного происхождения: Греки, Готы, Аланы (Ясы), объединились в однородную массу. Этот факт тем более заслуживает внимания, что о существовании готского языка, как живого народного языка таврических Готов, имеется целый ряд свидетельств от XIII и до XVI века. Так, Рубруквис, посетивший Крым в 1253 году, поминает о Готах с замечанием, что их язык – германский (ydima teutonicum) . Рыцарь Шильтберг, попавший в плен к Туркам в 1395 году и только в 1427 воротившийся на родину, в описании своих приключений за время плена поминает о Готах в Крыму (Kuti), которые исповедуют христианскую веру и говорят на своем языке, который он называет Kuthi a sprauch. Точно также венецианец Иосиф Барбаро, пробывший 16 лет в Тане (1436-52 г.) сообщает о существовании Готов в Крыму и замечает, что его слуга-немец мог объясниться с Готом, как, напр., Флорентинец может понять жителя Фриуля. Последнее и наиболее полное известие относится як половине XVI века. Бузбек, посол императора Фердинанда при турецком султане, встретил в Константинополе Готов из Крыма. Он заинтересовался их языком и записал немало слов, а также начало песни. Последняя попала по недоразумению, так как ориенталисты признали в ней турецкие слова; но отдельные слова, записанные Бузбеком, все германские. Правда, отношение этих остатков готского языка к языку Ульфилы довольно трудно поддается выяснению, но самый факт, что Готы в Крыму в XVI веке не потеряли своего языка, стоит вне всякого сомнения. В последующие затем времена Готы усвоили для общежития татарский язык, как и другие христиане, жившие с ними в общении.

Столица Готов Дорос или Феодоро носила теперь имя Мангуп-кале. Сто лет спустя после гибели князя Исайки живы были воспоминания об этом событии, и их занес в свою ученую книгу Мартин Броневский, посетивший Крым в 1578 году. По его словам, 18 лет спустя после взятия города Турками, он пострадал от страшного пожара, от которого уцелело лишь немногое. Ворота верхнего замка испещрены были греческими надписями, и там стоял высокий каменный дом. Этим домом крымские ханы пользовались часто. Как местом заключения московских послов, когда гневались на них. Город почти безлюден. В нем уцелели две церкви, одна св. Константина, другая св. Георгия, «совершенно ничтожная», как прибавляет Броневский.[5] Во время д’Асколи Мангуп оставался резиденцией кади, назначаемого из Константинополя, имел очень скудное население из Греков, Турок и Евреев; эти последние преобладали и занимались преимущественно выделкой кожи.[6]. Одна недавно найденная (19001 г.) надпись называет нам имя турецкого наместника, сидевшего в Мангупе в 1503 году: вероятно, Челоби, при котором было возведено какое-то укрепление или произведена починка стен города.[7]

Город Херсон, оскудевший еще в прежнее время, окончательно пал под турецким господством. Мартин Броневский видел в Херсоне одни лишь «достойные удивления развалины». Со стороны моря высилась еще высокая стена с большими башнями из тесаных огромных камней. У самых стен города видны были водопроводы и высеченные в камне трубы, по которым шла в город вода за четыре мили от него. Недалеко от моря, на каменной горе, стоял монастырь св. Георгия, и окрестные христиане стекались сюда править годовой праздник. Дома в пределах города лежали в развалинах. Большой храм стоял без крыши. Развалины представляли из себя большое здание, конторе Броневский называет царским дворцом. В городе оставался греческий монастырь.[8] Таков был цветущий и славный некогда город, который Турки называли Сару-кермен, т.е. желтая крепость. Если здесь и оставалось еще христианское население, то митрополия прекратила свое существование еще к концу XIV века.

Неподалеку от Херсона высилась в пору Броневского в долине нынешней Черной речки крепость на скале, получившая от Татар имя Инкерман, т.е. пещерная крепость. Весь склон скалы к долине был покрыт пещерами тогда уже заброшенного и необитаемого монастыря. Крепость была тогда в запустении, и Броневский догадывался, что она была построена греческими государями, так как на воротах и на некоторых зданиях были греческие надписи и гербы. Он видел остатки великолепных строений и множество колодцев, из которых лишь немногие еще действовали в ту пору. Броневский прав в своих догадках, так как по всему вероятию здесь имел свой выход к морю князь Феодоро Алексей и отсюда грузил суда, на что жаловались в свое время Генуэзцы. 60 лет поле Броневского Инкерман посетил русский священник Иаков бывший в Крыму с посланником Борисом Дворениновым (1634-35 г.). По его свидетельству, в Инкермане жили Татары, Греки и Армяне. На полугоре он видел древнюю вырубленную в скале церковь с росписью на стенах. Алтарь был разрушен, а за левым клиросом находилась каменная гробница. Над нею был изображен Бог Саваоф с пророками по сторонам, а пониже два святые, один мечом, другой с крестом. В гробнице находились обнаженные нетленные мощи. Тайком от Татар о. Яков вошел ночью в храм и с помощью русского пленника Максима Новосильцева омыл мощи теплой водой и облек их в одежду. Чьи это были мощи, Якову не удалось узнать: но от другого ленника, Василия Хромого, он узнал. Что обнажили эти мощи Татары и несколько раз выбрасывали их, но мощи чудесно появлялись опять на месте. По пятницам и воскресеньям Греки и Армяне приходили на поклонение мощам, возжигали свечи и воскуряли фимиама. Яков хотел взять эти мощи в Россию, но святой явился ему ночью и, открывшись, что память его бывает в Симонов день, выразил желание остаться в родном месте.[9]

Специальное обследование Инкермана, сделанное А. Л. Бертье Делагардом, установило тот факт, что первоначальное укрепление было возведено в XV веке, а позднее, в конце XVI или начале XVII века, крепость была перестроена Турками.[10]

Такое же оскудение постигло и область Сугдеи. В пору посещения Крыма Броневским была еще жива память о том, как погибло здесь генуэзское господство после отчаянного сопротивления, оказанного Туркам местным гарнизоном. Стояли еще стены, делившие склоны гор на три замка: верхний, средний и нижний. Множество церквей города было в развалинах. В нижнем замке видны были три больших католических храма, дома , стены, ворота и красивые башни, украшенные генуэзскими гербами. В городе было в пору Броневского незначительное христианское население[11]. Сугдофулльская митрополия давно уже прекратила свое существование, еще в конце XIV века. В 1567 году лежавшие в ее пределах десять христианских селений были переданы в управление экзарху Иоанну, сакелларию Кафы. Документ, сохранивший сведение об этом сообщает, что раньше того их захватывали сначала готский митрополит, а потом кафский, владевший ими два года.[12] Броневский в 1578 году встретил, по-видимому, в Сугдее или Кафе, греческого митрополита, прибывшего с островов «для осмотра церквей». Очевидно, Константинопольская патриархия имела здесь свои владения или вступила в наследие упраздненной митрополии.

Что касается до Кафы, то в прежние времена она входила в пределы епархии Сугдеофулльской. Особый кафский митрополит, помянутый в документе 1567 года, является первым для нас. Возникновение этой митрополии объясняется, вероятно, тем, что город Кафа не потерял своего значения и после катастрофы, постигшей генуэзское владычество в 1475 году.

Дортелли д’Асколли, пробывший в Крыму более десяти лет, в начале XVII века оставил целый ряд живых и непосредственных сообщений о Кафе того времени. Со стороны суши город окружен очень большими рвами, но без воды, так как здесь местность то поднимается, то опускается. Стены, стоящие за рвами, двойные, засыпаны землей с многочисленными куртинами и бастионами. Возвышающиеся близко над городом холмы густо уставлены мельницами. В городе два крепких замка: один над воротами в Татарию, построенный Генуэзцами, снабженный рвами и многими крупными орудиями; он защищает город с моря; другой вне предместья на небольшом холме, построен Турками. Он не очень велик, круглого очертания, сложен из сырцовых кирпичей и одновременно обороняет город с суши и моря… Кафа изобилует мясом, винами, птицей, рыбой, молочными скопами и плодами, а зимой углем и дровами. В город через ворота Татарии ежедневно въезжает 500, 600, 900 и до тысячи телег, а под вечер ни на одной из них не остается ничего для продажи. Но главный источник богатства Кафы – море, снабжающее ее всеми Божьими щедротами, каких только можно пожелать; поэтому Кафа – очень бойкий торговый город, куда съезжаются купцы из Константинополя, Азии и Персии. Город населен Турками, Греками, Армянами и Евреями. Турки имеют там до 70-ти мечетей, Греки до 15 церквей и митрополита; у Армян до 28 церквей и епископ, у Евреев две синагоги, «по одной на каждую народность» (очевидно, разумеются евреи-талмудисты и караимы). Римско-католическая паства, состоявшая в ту пору из невольников-поляков и приезжих итальянских купцов, имела только одну церковь, которую выкупили у Турок Армяне, и передали ее прибывшему в город миссионеру по его приезде.[13]

Православным митрополитом Кафы был в ту пору Парфений (с 1631 по 1642 год)[14]. В 1661 году Кафская митрополия была соединена с Амасийской (на побережье Малой Азии)[15]; но это соединение удержалось в силе не долго: в 1678 год она была соединена с Готской,[16] и с тех пор готский митрополит стал главою всех православных христиан в Крыму. Из числа иерархов, занимавших эту кафедру после времен св. Иоанна Готского, известны нам имена лишь немногих; таковы: Константин, принимавший участие в соборах 1147 и 1156 годов, Арсений в XIII веке, при котором Готская архиепископия была возвышена в ранг митрополии, Софроний, заседавший в патриаршем синоде в 1292 году, Феодосий и его приемник Антоний, участвовавшие в разбирательстве помянутого выше дела насчет местности Кинсанус в конце XIV века, Иоанн Олов, занимавший Готскую кафедру с 1399 по 1410 год, Дамиан, при котором в 1427 году был восстановлен храм в партените, построенный св. Иоанном Готским, Констатий, названный в надписи 1587 года, Анфим и сменивший его в 1657 году Даниил.[17], Гедеон, управлявший Готской епархией с 1725 по 1769 год[18] и его приемник Игнатий, прибывший из Константинополя в 1779 году. Русская жалованная грамота от 14 марта 1779 года называет его «митрополитом Готфейским и Кафайским». При нем, по его инициативе и непосредственном участии состоялось переселение крымских христиан в новые места жительства на побережье Азовского моря, где возник тогда же город Мариуполь. 23 апреля 1778 года, день Пасхи, митрополит Игнатий после литургии в пещерной церкви Успенского монастыря близ Бахчисарая объявил своей пастве о состоявшемся с русским правительством соглашении, и после разного рода затруднений, которые преодолел своей энергией и распорядительностью Суворов, состоявший тогда при Румянцеве, переселение совершилось, не взирая на протест, как Татар, так и самих христиан. По точным современным данным число всех переселенцев было 31280 человек. В это число входили, впрочем, и Армяне, поселенные затем в городе Нахичевани. В «ведомости», представленной митрополитом Игнатием в 1783 году, перечислены 60 селений и 6 городов, откуда вышли люди его паствы. Они покинули 54 церкви в селениях и 22- в городах (Бахчисарай, Карасу-базар, Старый Крым, Ялта, Балаклава и Козлов, т. е. Гезлев, ныне Евпатория). Кроме того, митрополит поминает о 20 разоренных или заброшенных церквях в городах и селениях. Монастырь назван всего один – Гергиевский близ Балаклавы, в котором было тогда всего три монаха. Общее число священников во время исхода было 83.[19] В списке митрополита Игнатия отсутствуют имена городов: Сугдея, Мангуп-кале, где в XV веке была кафедра Готской епархии, и Херсон, или турецкий Сару-кармен. Очевидно, эти города были тогда в полном запустении и растеряли свое христианское население. Свою национальную святыню, явленную икону пещерной церкви в селении Майрум близ Бахчисарая (ныне Успенский монастырь), христиане увезли не без затруднений и с большими предосторожностями, так как она пользовалась почитанием и со стороны татарского населения, и ее пытались задержать даже на пути. Переселенцы устроились на новых местах Азовского побережья, и центральным пунктом их селений стал город Мариуполь.

Не все христиане ушли тогда из старых насиженных мест: многие ради того, чтобы остаться, переходили в мусульманство, и среди нынешнего горского татарского населения не мало потомков крымских Готов, которые обличают свою принадлежность к арийской расе, как своим типом, так и физическим складом. То греческое православное население, которое живет в настоящее время в Балаклаве и соседних селениях: Каран, Кадыкой, Комара и далее в горах в Кеременчике и лаке, не имеет ничего общего с туземцами старых времен. Оно происходить от греческих выходцев, которые присоединились к Русским во время экспедиции графа Орлова-Чесменского в Архипелаге, и по окончании войны были поселены в Керчи, Еникале и Таганроге. Позднее им дано было поручение усмирить Татар южного берега, и предоставлены новые земли для поселения.

Покинутые христианами в 1779 году селения одни запустели и пришли в разрушение, другие заняты были туземцами-мусульманами, некоторые попали через несколько лет во владение вышеупомянутых греческих выходцев, так называемого «Албанского войска», а два – Мангуш и Биа-сала заселены были переселенцами из России. Лишь Аутаке близ Ялты живут потомки старого христианского населения Крыма. Здесь было поселено несколько семейств, воротившихся из Мариуполя по вызову графа Воронцова, чтобы заняться промыслом ловли устриц. Впоследствии они были причислены к Албанскому войску и смешались с этими новыми обитателями Крыма.

http://www.moscow-crimea.ru/history/obshie/kulakovsky/iv.html

РАЗДЕЛЫ
САЙТА