Варварийская обезьяна, (макак) магот. Macaca sylvanus Linnaeus, 1758 = Варварийская обезьяна, (макак) магот

9870 St Vincent Place, Glasgow, DC 45 Fr 45.

+1 800 559 6580

Вид: Macaca sylvanus = Варварийская обезьяна, (макак) магот

Фото

Вид: Macaca sylvanus Linnaeus, 1758 = Варварийская обезьяна, (макак) магот

Дополнительно читать:*Варварийская обезьяна, (макак) магот

Магот, или варварийскии макак (Macaco sylvanus)

Фото

Странно и даже не совсем понятно, почему у европейских торговцев зверями магот считается редкостью и только иногда несколько экземпляров этих обезьян предлагаются на продажу. По этой же причине он встречается в зоологических садах только в немногих экземплярах и, к великому огорчению всех странствующих артистов, его трудно достать для обезьяньих театров. Этих обезьян привозят нам обыкновенно из Марокко, но, кажется, ловлей, приручением и продажей их теперь занимаются гораздо меньше, чем прежде.

Магот — единственная обезьяна, встречающаяся до сих пор в диком состоянии в Европе. Во время моего пребывания на юге Испании (1856) я, к сожалению, не мог узнать ничего точного и обстоятельного о стаде обезьян, живущих на скалах Гибралтара. Как мне рассказывали, стадо это еще довольно многочисленно, но видеть его можно очень редко. Сами испанцы не могут определить: местного происхождения эти животные или были перевезены из Африки? Часто наблюдали в подзорную трубу за тем, как эти обезьяны, разыскивая пищу, передвигали камни и скатывали их с гор. В садах они появляются очень редко. Поэтому достойны внимания сведения об этих обезьянах, собранные А. Смитом на месте. Прежде всего он с ообщает, что присутствие обезьян в Европе долго подлежало сомнению, принималось за глупую сказку и отрицалось даже одним капитаном корабля, часто бывавшим в Гибралтаре, так что, как уверяет Смит, он сам стал сомневаться в существовании обезьян в Европе. Но однажды, поднявшись на вершину скалы, где находилась мачта с флагом, чтобы полюбоваться великолепным видом, он узнал истину.

Фото

Сторож, стоящий при флаге, случайно сообщил ему, что теперь обезьяны заняты переселением. Наш автор немедленно собрал тщательные сведения, и благодаря ему мы узнали следующее: «Обезьяны живут на этой скале с незапамятных времен, но когда и как они перебрались через море — трудно определить. Предание мавров, будто у обезьян до сих пор существует под проливом подземный ход, соединяющий Гибралтар с Марокко, по которому они приходят и уходят, слишком уж сказочно. Верно только то, что обезьяны действительно живут на Гибралтаре, хотя численность их в последнее время сильно убавилась, несколько лет сряду встретились всего четыре обезьяны. Они показываются редко и с переменой ветра меняют местопребывание. По своей нежной натуре они боятся всякого изменения погоды, перемены западного ветра на восточный и наоборот, причем стараются от него защититься, притаившись за скалами. Они очень живы и охотнее всего избирают местом жительства утесистые обрывы, где они беспрепятственно завладевают многочисленными пещерами и расселинами, находящимися в рыхлых скалах. Должно быть им нетрудно добывать пищу, так как имеют сытый вид.

Расселины скал покрыты роскошной растительностью, листья и плоды которой служат обезьянам пищей; но особенно они любят сладкие корни карликовой пальмы, растущей там в изобилии. Для разнообразия едят жуков и других насекомых. Говорят (за справедливость этого я не могу ручаться), что маготы иногда спускаются со скал и грабят городские сады, когда спелые плоды настолько прельщают их, что жадность преодолевает любовь к уединению. Их считают чрезвычайно трусливыми и говорят, что они при малейшем шорохе убегают. Рассказчик мой опроверг это и в доказательство своих слов указывал на некоторые скалы, с которых обезьяны еще утром того же дня смотрели на него, не пугаясь ни цвета его английского мундира, ни его строгого взгляда. Довольно долгое время они оставались на расстоянии 30 или 40 локтей от бруствера, к которому он прислонился, и потом спокойно удалились. Так как их никто не преследует, а, наоборот, ограждают от всякого беспокойства, то их уединение и редкое появление можно объяснить только прирожденной дикостью и робостью. Я не мог узнать, с которых пор оказывается им такое покровительство; вероятно, это началось с того времени, когда Гибралтар попал во владение англичан.

Фото

С 1855 года квартирмейстер не только взял их под свою особенную защиту, но даже тщательно записывал каждое их появление и число экземпляров. По этой записи видно, что они появлялись в среднем один раз в каждые десять дней, иногда немного чаще; что летом, так же как и зимой, они переселялись всякий раз с целью избежать ветра; наконец, в 1856 году их было еще десять, но постепенно число особей уменьшилось до четырех. К сожалению, надо ожидать их полного исчезновения, так как эти четыре обезьяны принадлежат к одному полу. Неужели из многих английских офицеров в Гибралтаре не найдется ни одного, который взялся бы перевезти несколько обезьян с противоположного берберийского берега, что легко исполнить, так как сообщение между берегами происходит еженедельно довольно регулярно? Неужели никто не купит полдюжины этих животных, чтобы пустить их к сотоварищам на гибралтарские скалы? Тогда мы могли бы надеяться, что обезьяны опять расплодятся и в Европе не исчезнет этот вид млекопитающих».

Год спустя Поссельт пишет об этих же обезьянах следующее: «При переезде из Кадиса в Гибралтар я осведомился об обезьянах, и англичанин, коренной житель Гибралтара, уверил меня, что их больше там нет. В городе мне сказали, что несколько штук обезьян без всякого сомнения еще есть, и даже указали, что, вероятно, от трех до пятнадцати, но их трудно сосчитать, так как они живут в недоступных скалистых местах и очень пугливы. Без проводника я медленно поднялся по самой удобной дороге к высочайшей северной вершине скалы, к мачте, и, добравшись до двух третей высоты, отклонился влево, направляясь к северной вершине. Великолепный ландшафт так приковал мое внимание, что я совершенно забыл об обезьянах, как вдруг при последнем повороте дороги услышал своеобразный резкий звук, который я сначала принял за отдаленный собачий лай. Шагах в двухстах от меня стояла первая батарея с обращенными в сторону Испании грозными пушками. А по вымощенному брустверу этой батареи бежало, удаляясь от меня, какое-то животное величиной с шотландскую таксу; оно и производило этот звук. Я остановился и увидел, что это была обезьяна, которая, вероятно, стояла на страже. так как на краю стены, по направлению к Средиземному морю, лежали еще две другие, приятно потягиваясь на солнце.

Шаг за шагом приближался я к интересной группе обезьян, которые, плотно прижавшись друг к другу, внимательно следили за мной. Приблизившись шагов на сто, я остановился и стал наблюдать за животными, которые, очевидно, перестали меня бояться. На тысячи ладов проявляли они свое довольство от согревания теплыми солнечными лучами, то обнимаясь, то приятно катаясь по стене. Иногда одна из обезьян влезала через казенную часть в пушку и вылезала из дула, затем снова возвращалась к товарищам. Словом, обезьянки расположились здесь как дома и решили насладиться чудным солнечным днем. Прежде их было очень много, а теперь всего три; они более не размножаются, потому что принадлежат к одному полу: или все самцы, или все самки, так что маленькая семейка скоро вымрет. Владельцы садов прежде расставляли ловушки, чтобы оберегать свои плоды от нападения прожорливых гостей, причинявших большие опустошения, но теперь эта предосторожность уже излишня. Покровительства могущественной Англии оказалось недостаточно, чтобы предохранить древних обитателей сильной крепости от погибели, и через несколько лет европейская фауна лишится одного интереснейшего вида».

Для успокоения всех друзей животных я могу сообщить, что опасения Поссельта не оправдались, и сведения его оказались неверными. Через посредство брата я обратился к самому коменданту Гибралтара с просьбой дать мне сведения об обезьянах и узнал следующее: «Число обезьян, населяющих скалы, в настоящее время простирается до одиннадцати; убедившись, что они без труда находят достаточное количество пищи, их теперь не кормят, а предоставляют самим себе. Сигнальный сторож, равно как и полицейские чиновники, следит за их безопасностью и запрещает гоняться за ними и причинять какой-либо вред. Сторож записывает сведения о них в особую книгу, и так как эти обезьяны всегда вместе, то он в точности знает их число, замечая прибавление и исчезновение отдельных особей. Когда и как попали они на скалы, не может никто сказать, хотя об этом ходят различные мнения. Шесть или семь лет тому назад их оставалось только три, но Вильям Кондрингтон, боясь, что они совершенно вымрут, привез из Тангера еще трех или четырех, и с тех пор они размножились».

К последнему времени число их более чем удвоилось. На запрос, посланный одному из офицеров английского гарнизона в Гибралтар, от капитана Е.С.Шифарда был получен следующий ответ. «Трудно определить с точностью, — пишет Шифард 18 марта 1889 года, — количество находящихся налицо обезьян. Вчера только видел двенадцать, но прошлым летом приходилось встречать до двадцати пяти, и я думаю, можно смело сказать, что всего их штук около тридцати. В это время года обезьян не часто можно видеть, так как корм и вода не всегда изобилуют на вершинах скал, в летнюю жару недостаток пищи заставляет их спускаться ниже; тогда они причиняют садам значительный вред. Около июня или июля прошлого года у обезьян было не менее шести детенышей. Взрослые самцы довольно велики: они достигают полных трех футов длины, взрослые самки тоже довольно статны, но тоньше и не такого сильного и плотного сложения. Самый сильный самец держится в стороне от стада».

Эти наблюдения показывают, что отнюдь не надо опасаться уничтожения последней в диком виде живущей в Европе породы обезьян.

РАЗДЕЛЫ
САЙТА